С благодарностью помним
История первая.
Ей было 11 лет! Всего-то! Когда началась война. Что она понимала? Рассудком, возможно, ничего, вот только детское сердечко затрепетало от слёз матери, провожавшей отца на фронт, от страха близкого и, возможно, вечного расставания с ним. Душа пребывала в растерянности и недоумении, а глаза зорко следили за взрослыми, пытаясь определить, как и где следует помочь им, чтобы всё стало как прежде: необременительная привычная помощь маме, столь желанное общение с соседской ребятнёй в поисках новых знаний в школе и манящих приключений вне её.
Родилась девочка Аня Бархатова 22 января в 1930 году на Тюменской земле в деревне с говорящим названием Дальнее Травное. Травы, стало быть, не по пояс, а по самую макушку всем малолеткам и тем, кто уже пошёл в начальную школу. А Дальнее, потому что близким для детворы оно было только первые три года, а потом приходилось мерить километры до соседней деревни, где уже учились по 7-ой класс. И всё бы ничего (привычно ведь), но грянула война «и потащила за собой детей, не ведающих детства». Рано повзрослевшие дети стали кто вровень со взрослыми, кто рядом и впряглись вместе с ними в воз безмерного труда и лишений.
Всю войну Аня с весны по осень - в поле: на покосах травы, на уборке хлеба. Девочке доверили лошадь – единственное транспортное средство тогда. Как заправский ездовой возила она то, что вырастили и спроворили взрослые. Сопровождал воз обычно кто-нибудь из взрослых, вёз нужную документацию, следил за правильностью учёта. А лошадь, досмотр за ней, кормёжка – это было уделом девочки, с малолетства понимавшей значимость тягловой силы для тех, кто работал на земле. Это только может казаться, что особого труда здесь нет. А на самом деле «тпру» и «но» по бездорожью и ухабам так за день истерзают, что вечером, отпустив лошадь на отдых, и сама падала здесь же, в поле. Летние ночи коротки: только лёг – уж вставать пора. И снова «тпру», «но» до ночи, отмахиваясь от назойливой мошки и комара. А если выдавалась минутка-другая голодными глазами выискивали траву саранку (луковичное растение), быстренько выкапывали её и сразу в рот или запасали к вечеру, чтоб отдать матери, которая смешивала её с картошкой – получалось еды больше, а значит сытней. Ещё одна травка, дудки, не ускользала от зорких ребячьих глаз. Её тоже ожидала участь саранки. Вы, сегодняшние дети, вдумайтесь: никаких «барни», «киндер-сюрпризов», даже конфет. Одна трава – лакомство, и ту надо найти!
Зимой, когда сезонные работы значительно сокращались, дети ходили в школу, учились, но обязательно помогали в домашнем хозяйстве, которое у колхозников обычно было большим: куры, утки, гуси, овцы, корова. Даа, хозяйство было большим, а есть было нечего… На каждую единицу птицы и скотины был вменён определённый налог, который не выплатить было нельзя! С каждой овцы, например, надо было сдать полторы шкуры, сколько-то мяса, шерсти. И сборщикам налогов было всё равно, что овца в этом году не дала приплод, а значит, где взять полторы шкуры? Из-под каждой курицы должны были сдать столько-то яиц – и сборщикам было всё равно, откуда те яйца возьмутся, если куры не несутся. Нельзя было не выполнить норму налога – забирали всё под чистую! Жестоко? Да. Но ведь надо было кормить людей на фронте! Слышали, наверное, лозунг тех лет: «Всё для фронта, всё для победы!» Всё – это буквально всё. Выручала картошка, которую смешивали бог знает с чем, чтобы хоть как-то притупить сосущее чувство голода. И всё равно всегда так хотелось есть… Но продукты для фронта – это святое дело: умри, а сдай. Частенько выручала смекалка: чтобы предусмотреть возможные недостачи, женщины прятали кое-что: то курчонка, то утёнка. Пересчитает комиссия всё: плодоносящие деревья, кустарники, живность – а припрятанный курчонок, гляди, и спасёт позже семью, если не сдохнет и даст яичко. Те, кто ничего всё же не мог сдать, должны были платить деньги, а если и их не было, то долг переносился на следующий год и всё туже затягивал петлю на тощей шее нищей семьи. Дальше только тюрьма за саботаж и срыв поставок!
Деньги… деньги… откуда их брали в колхозе? На молоканку (пункт сдачи молока) несли молоко от коровки, за что платили по 14 копеек за литр. Собиралась какая-то сумма, её расходовали на самые острые нужды, а остальное берегли на «чёрный день». На молоканке молоко перерабатывали, выделяя сливки, а обрат возвращали – что тоже хорошо: дополнительное питание для животных и людей.
А ещё государство подкармливало селян зерном. 20 граммов на трудодень – а к концу сезона набирался, хоть и небольшой, но тазик! Хотя это было ржаное зерно, не пшеничное, всё равно, добавив в него всё той же картошки, можно было представить, что хлебушек кушаешь. Вот так и жила всю войну девочка Аня, отдавая свои силы, здоровье, во благо победы над врагом своей родины.
Война закончилась, девочка выросла и 18-летней вышла замуж за своего однофамильца да так и осталась Бархатовой. С фронта пришёл отец, хоть весь израненный, но живой. Возможно, именно он ел на фронте тот хлеб, составной частью которого были и яйца с их подворья, и зерно, что перевозила дочка на колхозной кобыле. Аня после окончания 7-летки окончила курсы счетоводов (ныне бухгалтерские) и работала некоторое время счетоводом в своём колхозе, а спустя некоторое время молодая семья перебралась на заимку (уединённое подворье, расположенное в лесу), где в отдалении вся семья пасла колхозных овец.
Пятерых детей родила Аня, а в живых остались только трое. Боль потерь двоих деток тоже пришлось пережить. Но два мальчика и девочка ныне уже пенсионеры, имеют свои семьи. Всех детей супруги Бархатовы выучили, дали им средне-специальное образование, которое ни один из них так и не использовал в жизни, однако повысило уровень их интеллекта, расширило жизненный кругозор (в чём, собственно, преимущество образованных людей). С дочкой теперь живёт Анна Степановна – с Ниной, к которой переехала после смерти мужа, убегая от одиночества из опустевшего гнезда.
Жизнь дочери сложилась по-иному, но это была уже другая история… послевоенная.
Другая история.
Родилась девочка Ниночка Бархатова на радость маме с папой в 1957 году, когда войны уже давно не было, страна зализывала раны, которые были столь глубоки, что детство Нины тоже вряд ли можно было назвать счастливым и сытым. Чтобы кормиться в деревне, нужно было содержать своё подворье, где те же куры, утки, гуси, овцы и кормилица корова. В семье трое детей. Все хотят есть, а в доме всё та же картошка да травки саранки, дудки. Хорошо, лес рядом с его дарами. Ягоды, грибы, орехи, берёзовый сок всегда радовали пустые детские желудки. Однако не было войны, а значит, не было и страха перед возможностью утраты близких, родных. Нищета была привычной, она не пугала, а воспринималась как наследственная данность.
Деньги. Опять нужны были деньги для страны, разрушенной войной. А где их брать гордой стране Советов? Люди в который раз затянули пояса на и без того тощих животах и опять стали по крохам собирать средства. Государство выпускало облигации займа, которые всё население обязано было покупать под обещание вернуть в будущем с хорошим плюсом. Покупали, но мало кто понимал механизм возврата этих займов. Облигации в глазах простых людей были простыми бесполезными бумажками, поэтому их с лёгкостью отдавали детям поиграть как с фантами, несколько позже частенько можно было найти дома, в которых стены были обклеены этими облигациями. И только самые грамотные и терпеливые сумели дождаться возврата и даже прибыли.
Были ещё и кооперативные потребительские организации, которые тоже собирали денежные паи, даже с рассрочкой платежа, обещая разного рода льготы в будущем и возврат денег с прибылью. Так, никому, кроме пайщиков, не предоставлялось право пользоваться мастерскими по бытовому обслуживанию населения: пошиву и ремонту одежды, обуви, нельзя было получать высшее образование и прочее. Посмотрите на фото документа о членстве в кооперативе отца Нины Фёдоровны. В 1956 году положено было внести 175 рублей, первоначально внесено 36 рублей (а марок-то сколько… для солидности что ли?), остальные необходимо было внести до апреля 1957 года, а вот выплачено в августе 1957 года 2 рубля 64 копейки из начислений на паевой взнос (по-современному, это вроде дивидентов!) На том и закончилось членство в кооперативе.
Как не сравнить это действо с недавней историей нашей страны в период делёжки всего государственного имущества, то бишь массовой приватизацией! Опять обогащались единицы, а отдувались все! Где те ловкие умельцы, что скупали приватизационные чеки за бесценок у мало что понимающих людей, а вкладывали их в те отрасли, которые, безусловно, должны быть прибыльными, потому что являются основными кормильцами страны? Недаром простой народ назвал ту приватизацию «приХватизацией». И опять многие оказались обманутыми, разуверившимися в порядочности самих идей государства.
Сейчас вновь сложный период в экономике нашей страны. Не дай бог, но если вдруг придётся попросить у народа взаймы, поймёт ли народ, поддержит, отдаст ли свои кровные? Или побежит вон из страны, которой перестал доверять? Ответ на этот вопрос лежит в плоскости совестливости каждого из нас. И в авторитете сегодняшней политики изменившегося уже государства.
Но вернёмся к девочке Ниночке – дочери Анны Степановны. Радость-то у неё была? Конечно, была! Вот всей семьёй укладывались на ночлег на полатях возле печки: трое детей посредине, а родители по бокам. Ни с чем не сравнимое ощущение семьи! Хоть и укрывались тем, в чём ходили днём по ядрёному сибирскому морозу – тулупами. Какая там кровать?! Какие там постельные принадлежности?! Как есть, валились в сон. Правда, перед тем, как окончательно заснуть, обязательно затевали детскую возню с какими-то смешинками или обидами в адрес друг друга – это уж как когда выходило. Измотанные за день родители ложились по бокам, стараясь краями полушубков укрыть серединку с детворой. К утру, когда печка остывала, - дрожали все, во сне натягивая края тулупов на себя. День давал возможность двигаться – движение согревало.
Прошли годы, прежде чем дети Анны Степановны выросли и разлетелись кто куда. А дочка Нина вышла замуж за Геннадия Анатольевича Прозорова и уехала с ним на Крайний Север, убегая от опостылевшей нищеты. 6 лет (с 1978 по 1985) проработали они с мужем в ХМАО в посёлке Сивыс-Ях, а с 1985 по 2011 год - в ЯНАО, в городе Ноябрьск. Как-то незаметно для себя Нина стала величаться Ниной Фёдоровной, приобрела почёт и уважение своих коллег. Всё это время они с мужем проработали на одном месте, у газовиков, на 1-ой компрессорной станции. Нина Фёдоровна была диспетчером транспортных средств, а муж её, Геннадий Анатольевич, – электриком. Оба уже вышли на пенсию. Нина Фёдоровна удостоена звания «Ветеран Ямала», а Геннадий Анатольевич – «Ветеран труда».
Эпилог.
Совсем недавно семья Прозоровых переехала в Тюмень, обживается на новом месте, но с Ноябрьском связь пока не разорвана: вместе с мамой, Анной Степановной, супруги приезжают в Ноябрьск, к друзьям и знакомым. В День Победы Анна Степановна любит бывать на городских чествованиях, шествиях к Вечному Огню, на праздничных концертах, которые она особенно любит. Телевизор-то не жалует совсем, а вот живые концерты ей понятны и привычны её восприятию.
С возрастом Нина Фёдоровна вроде как поменялась местами со своей мамой: она теперь заботится о ней, гуляет с ней, даёт ей необременительные домашние задания, например, бельё погладить. Анна Степановна – очень послушная и любящая мама, ходит «хвостиком» за дочкой и только в таком состоянии бывает спокойна и уверена в каждом своём шаге. Анна Степановна неважно видит и слышит, но сохранила неплохую память о прожитой жизни и перенесённых испытаниях.
Сегодня Анна Степановна живёт в прекрасных условиях, под чутким присмотром не только родной дочери, но и государства, которому она с детства авансировала свою молодость, достаток, здоровье. Сегодня оно гарантированно делает солидные денежные доплаты к её пенсии, бесплатно и без очередей лечит. Вот только детство и молодость не вернуть. Ушли они вместе с войной и послевоенным лихолетьем.
Помнят о матери и два её сына. Средний сын долго жил в ХМАО, а недавно переехал в Тюмень, поближе к родным местам, навещает мать, да и она вместе с дочкой наведывается к нему. А вот старший… В Украине он. Давно туда уехал, осел под Краматорском – ну, кто ж знал, что через столько лет война вновь постучится в дом к Бархатовым, разбередит забытые чувства тревоги и страха за свою жизнь и жизнь своих детей.
Сегодня, когда мир стоит на пороге 3-ей мировой (и не отмахивайтесь, реальность времени всё круче сворачивает пружину зависти и злобы), нам особенно важно помнить о том, что и кого забирает жадное время зла: забирает благополучие и достаток, здоровье и жизнь, доверие и уважение.
Эхо войны остановилось у окон наших домов, дышит в них горем, голодом, смертью. Но вспомните в этот час известные слова Александра Невского, сказанные им ещё в 1242 году: «Кто к нам с мечом придёт - от меча и погибнет!» И ничего и никого не бойтесь!!!
Член ТРОО «Ноябрьское землячество» Л.Гаврилова